Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.
Ф. Тютчев

Давно пора, ядрена мать,
Умом Россию понимать!
Юз Алешковский

Россия – это тайна, окруженная загадкой и завернутая в секрет.
У. Черчилль

Это мифическое, бередящее душу каждого домотканого русского патриота утверждение о нашей «особости и непохожести» кажется нам чем-то родным, щемящим, до боли близким сердцу истинно русского человека.

Не верить в «загадочную русскую душу» – это для русского человека еще хуже, чем не пить, а выпив, не закусить, не полезть к собутыльнику лобзаться (материться, выяснять отношения, бить в морду и т. д. – ненужное зачеркнуть).
Не по-нашему! Это хуже, чем не любить баню, задушевные разговоры на кухне и соленые огурчики под водочку.

Это неприлично и непатриотично.

Но на удивление, миф о «загадочной русской душе» дорог не только нам самим. Не менее «по душе» он и конкурентам России.

Почему?

Потому что это миф «не простой, а золотой». Он о том, что Россия кардинально, навсегда отличается от всего остального мира. Скажем, миф о нашей изначальной «отсталости» от Запада еще дает России хоть какую-то надежду «догнать Европу», и хотя бы частично стать «как все цивилизованные страны».

Зато миф об «особом русском пути» не дает нам вообще никаких шансов.
Все. Аллес. Приехали. Любая попытка реформ и модернизации бессмысленна изначально. Догонять мы не можем, нет опять же смысла, потому что идем «своим путем». Куда?! А мы сами не знаем, куда. В любом случае не туда же, куда все остальное человечество.

В общем, Россия – это такое гигантское отклонение от нормы, и ничего с этим поделать невозможно.

В современной Европе такое мнение, кстати, не так уж широко распространено. С «русской загадочностью» в Европе носились в XVIII–XIX веках, а после Первой мировой как-то к этой идее поостыли. То ли показалась слишком сложной для использования в массовой культуре, то ли хватило других, более конкретных обвинений.

А вот в самой России представления о нашей национальной «особости» и «исключительности» неожиданно прижились. Не удивительно, ведь «загадочным русским путем» при желании можно даже гордиться. Такая вот у нас национальная особенность. Вот, мы не Европа и не Азия, мы ИНЫЕ!!!

По словам Федора Тютчева, Россия всю свою историю только и делает, что «испытывает свою таинственную судьбу».

Таинственность сия идет рука об руку с исключительностью.

Знаменитый Чаадаев тоже горько сетует на отлученность России от «всемирного воспитания человеческого рода». Все воспитываются, а мы – нет. По его мнению, Россию поразил духовный застой, из-за этого умственного паралича Россия не в силах исполнить предначертанную ей свыше (?) историческую миссию.

Ю. Селиверстов «Чаадаев». Литография.
Один из самых светлых умов своего времени (а также, как бы сейчас сказали, «активный клубный тусовщик») Чаадаев нагородил такой откровенной чуши в своих изданиях, что современники решили: жаль, парень просто свихнулся

Чаадаев, видимо, в свое время начитался Гегеля, но как-то странно переварил его идеи. У Гегеля Мировой Дух путешествует по всему миру, воплощаясь в разные народы. Побывал он в Древнем Египте, потом в Греции и Риме, на короткий срок поселился во Франции и, наконец, в данный момент (при жизни Гегеля) пребывает в Прусской монархии. У Чаадаева главная цель Высшего Разума – «водворение царства Божьего на Земле», и это справедливое общество, по его убеждению, уже создается на Западе.

Но Россия, рассуждает Чаадаев, увы, не услышала вовремя Гласа Господнего… Она такая… До невероятия самобытная и в этой самобытности ужасная: «Мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, мы – народ исключительный». Притом исключительный – в самом дурном смысле. Мы никогда ничего и никому не дали и ни у кого ничему не научились. Россия жила и живет вне истории. Центральная мысль автора: смысл бытия России – быть уроком всему человечеству, примером того, как жить нельзя.

Трудно поверить, что такое писал сын России, искренний патриот, представитель древнего и по заслугам уважаемого рода. Но факт есть факт. В наше время сочинения Чаадаева опубликованы большими тиражами,[125] каждый может с ними ознакомиться.

Судя по интонации, повторюсь, писалось это действительно очень искренне. Хотя можно понять и русское общество, которое сочло Петра Чаадаева попросту…
сумасшедшим. Все произошло совсем как в грибоедовском «Горе от ума». У нас до сих пор пишут, что Чаадаева объявили сумасшедшим «царские сатрапы», потому что нечем было ответить на его справедливую критику. В действительности правительство и общество действовали вполне согласно… И говоря между нами, определенные основания у них были, верно?

Но идея-то какова?! Исключительные мы, пусть и исключительно гадкие, великие и ужасные.

Идеей российской исключительности всегда болели – и сегодня, впрочем, болеют – не только критики и оппозиционеры, но и самые ярые апологеты правящей власти.

Например, она прослеживается в знаменитой формуле графа С. Уварова: «Православие. Самодержавие. Народность». При вступлении в должность министра народного просвещения в докладе Николаю I «О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении Министерством Народного Просвещения» он говорил: «Углубляясь в рассмотрение предмета и изыскивая те начала, которые составляют собственность России (а каждая земля, каждый народ имеет таковой Палладиум), открывается ясно, что таковых начал, без коих Россия не может благоденствовать, усиливаться, жить – имеем мы три главных: 1) Православная Вера. 2) Самодержавие. 3) Народность».

B. Голике «Портрет графа C. С. Уварова». 1833 г. Чеканная формула «Православие.
Самодержавие. Народность» очень нравилась царю и консервативно настроенной общественности (последней – до сих пор нравится). Увы, она не работала

Подобная трактовка нашей «Исключительности» означает не только отличие, но и некоторое превосходство.

Шеф Корпуса жандармов барон Дубельт так поучал своих детей:
«Не заражайтесь бессмыслием Запада – это гадкая помойная яма, от которой ничего кроме смрада не услышите. Не верьте западным мудрствованиям, они ни вас и никого к добру не приведут… Не лучше ли красивая молодость России дряхлой гнилой старости Европы? Она 50 лет ищет совершенства, и нашла ли его? Тогда как мы спокойны и счастливы под управлением наших государей».

Очень часто идея «русской особенности» служит обоснованием самых невероятных экспериментов, фактически разрушающих Россию.

В «особом русском пути» был совершенно уверен Александр Герцен. Он полагал, что Россия неким непостижимым путем обогнала весь мир, и что крестьянская община – это и есть стихийный социализм. Надо только втолковать это безграмотным русским крестьянам, и все сразу же станет хорошо.

Александр Иванович Герцен (1812 – 1870)

У социалистов Европы идеи Герцена вызывали огромное раздражение. Маркс и Дюринг очень редко совпадали во мнениях, но оба они дружно оценили взгляды Герцена как русский национализм: по их мнению, Герцен был «социалистом в лучшем случае на словах»[130] и про социализм говорил исключительно с целью выхвалиться и подчеркнуть, что Россия («его „святая Русь"») лучше Европы.
Об особом русском пути любили порассуждать и все знаменитые русские анархисты, от Лаврова и Бакунина до батьки Махно.

Коммунисты начали с жуткой русофобии, с отрицания всякой «особости» русского исторического пути развития, однако очень быстро с «безродным космополитизмом» в марксистко-ленинской теории завязали, перейдя к туманным разговорам о том, что «построение социализма в одной отдельно взятой стране», видимо, и станет возможным в силу особенностей русского народного характера.
Уже в ХХ веке русскую «особенную стать» любили подчеркивать и Сталин, и академик Д. Лихачев – в этих вопросах мнения о России этих нравственных антиподов поразительным образом совпадают.

Иосиф Виссарионович говаривал, что только русский человек мог совершить то, что он совершил во время Великой Отечественной войны. И вообще особенный он, русский человек, ни Востоку, ни Западу не принадлежит.

Только для Чаадаева эта «мировая непринадлежность ни к чему» идет со знаком минус, а у Сталина она в высшей степени положительна.

Так же и Дмитрий Лихачев полагал, что ничего подобного в России «не было, нет и уже создать невозможно».

Дмитрий Сергеевич Лихачев

На идее исключительности России паразитируют сегодня все, кому не лень.
Известный публицист и политолог А. Г. Дугин вроде и не националист… Он евразиец, сторонник того, чтобы Россия осознала себя, как наследница империи Чингисхана. Об этом он писал в нескольких очень толстых книгах.

Дугин тонко намекает, что многие политические деятели России и стран СНГ тоже стихийные евразийцы.

В общем, «Евразия превыше всего»!

Удивительная Россия, исключительное явление мировой истории встает со страниц книг талантливого писателя Александра Проханова, особенно в его «Пятой империи».

Герой романа Сарафанов – провозвестник нового русского государства, «Пятой Империи». После краха СССР, «четвертой империи», настали смута и упадок. А теперь вот грядет новая империя, уже пятая!!! До «Пятого рейха» даже Гитлер не додумался, исключительность России проявляется, как видно, уже в порядковом номере.

В общем, особый русский путь – идея постоянно востребованная. Пусть используют ее частенько под разными псевдонимами – то как советскую власть, то как Евразию, то как «Пятую империю».

Остается пока не очень понятным: а зачем нужна эта идея? Ведь мифы возникают не случайно и не на пустом месте. Если идея русского особого пути появилась, это кому-нибудь нужно.

Загадочная русская душа

Умом се Русиjа не поjми,
Аршин за друге њу не мери
На своj се начин она доjми
Само у вери у њу, вери.
Тютчев в переводе на сербский

То же самое с «загадочной русской душой». Что, собственно, в нашей русской душе такого уж непостижимого? На этот вопрос непросто ответить. Собственно говоря, на него никто никогда и не отвечал. Сторонники этой «загадочности» охотно рассуждают о причинах и первоисточниках. Чем именно она может быть вызвана? Русскими ли просторами? Расположением ли между Европой и Азией? Непостижимым ли русским путем? Может, нас сделал такими климат? Постоянные войны? Полчища врагов, накатывавшихся с нескольких сторон одновременно?

Православие?
Гроза двенадцатого года
Настала – кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима иль русский Бог?

Немецкие интеллигенты очень веселятся, когда в их компании заходит речь о «загадочной русской душе». Дело в том, что сами себя немцы тоже считают весьма загадочным народом. Это такая заметная часть немецкой ментальности, что ее обсуждают не только в специальной литературе для историков и этнографов, но и описывают в путеводителях.

«Немцы жаждут понимания и любви со стороны других, но втайне испытывают гордость от того, что их желание неосуществимо. И в самом деле, как может кто-то, кроме них самих, понять такой сложный, глубоко чувствующий народ? …Добродетельный немец… в душе гордится своей непонятностью».

Чем эта претензия на загадочность отличается от русской, я постигнуть не в силах. И точно так же, как русские, немцы не могут толком объяснить, в чем же проявляется загадочность немецкой души.

В современной Германии любители немецкой «особо-сти» хотя бы остаются в пределах приличия. А при нацистах мистические рассуждения о таинственной душе арийца, загадочных и ей самой непостижимых особенностях нордической расы были попросту частью официальной политики. Это учили в начальной школе, именно это отмечали в характеристиках и прочих официальных документах. Быть немного загадочным и непостижимым, особенно для «низших рас» и «недочеловеков», было для стойких нордических «арийцев» делом принципа.

Между прочим, и американцы – очень загадочный народ. У Джека Лондона во многих рассказах прямо сказано, что «белые люди» совершенно непостижимы для индейцев и азиатов. Автор рассказывает об этом в выражениях, которые даже теоретиков Третьего Рейха привели бы в восторг.

Находится много «объяснений» особости граждан США.

Первое: загадочность американцев проистекает из пространственно-временных посылок. От «специфики» и «последствий» быстрого освоения нового материка – грандиозной задачи, за которую ни один европейский народ никогда не брался. Куда им, развращенным и слабым европейцам! Только такие богатыри, как американцы, все могут.

Второе объяснение – «личностное» и «духовное». Американские штаты создавали не какие-то варвары-язычники, а глубоко религиозные англосаксы. Мы, правда, с позиций сегодняшнего дня не очень понимаем, какие именно глубокие размышления о Воле Господней вели их в ненаселенные дебри первобытных лесов Америки, какие божественные загадочные и мудрые идеи приходили в их головы.
В-третьих, некоторые американские историки (в основном не англосаксонского происхождения) полагают, что дело тут в смешении народов и рас. Америка, «как известно», плавильный котел народов… который и сам не знает, какие увлекательные и странные вещи в нем варятся…

В общем, происхождение загадочности и таинственной мудрости американцев тоже очень сокровенно.

А уж что думают о своей загадочности и исключительности китайцы и японцы!! У-у-у!!! Эта тема для многих томов исследований историков, социологов, антропологов, психологов и сексологов.

Китайцы убеждены, что «думают» совершенно иначе, чем европейцы. Душа у них устроена иначе, и не окрестным варварам ее постигнуть. И вообще происхождение у китайцев особенное. Это все остальные народы происходят от питекантропов из Африки.

А китайцы происходят от синантропов, раскопанных в 1920-1930-е годы под Пекином. Поэтому уже примерно 600 тысяч лет как китайцы существуют отдельно от остального мира. Как же проникнуть иноземцу в такую сверхсложную душу, после такого сверхдревнего происхождения?! Иноземцы – это «заморские черти», может быть, даже и вообще не вполне люди.

Японский плакат времен войны.
«Дух Ямато» вскоре потребовал от военных летчиков стать живыми бомбами

У японцев немало рассказывается об особом «духе жителей японских островов», их «духе Ямато». В наше время говорят о таких вещах сдержанно, осторожно – никто не хочет быть обвиненным в расизме. Японский писатель Ясунари Кавабата при получении Нобелевской премии говорил: «Самые устройства наших душ различны». И обосновывал тем, что японцы строят свою жизнь на эстетике, на постижении красивого. Они чувствуют не так, как остальные народы.

В 1965 году был случай, когда американцев не пустили в один из залов открытого публичного музея в Токио. А зачем? Там хранятся такие тонкие образцы японского искусства, которые все равно не понятны для иностранцев.

А уж в довоенную эпоху, до поражения Японии в 1945 году, о «духе Ямато» говорилось примерно так же, как в Германии о «нордическом характере». Причем этот самый «дух Ямато» – штука совершенно для русских мозгов непостижимая!

Пилоты японских ВВС
Камикадзе, фото на память. «Мы летим, друзья, в дальние края, станем камикадзами и ты, и я»

По поводу «духа Ямато» японский же писатель говорит: «Сказали: „Дух Ямато есть дух Ямато!" И значительно прокашлялись. Может быть, дух Ямато круглый? Может быть, дух Ямато квадратный? А! Понимаю: дух Ямато – это что-то вроде тэнгу!»[142] Остается добавить, что тэнгу – это дух японских горных лесов. Он не имеет определенной формы, но чаще всего появляется в виде летучего краснолицего человечка с длинным носом. Видимо, «загадочная русская душа» и «дух России» – это тоже что-то вроде лешего или кикиморы.

Атака камикадзе

Продолжим наше географическое путешествие.

Что касается Африки, там сенегальский негр Сенгор на хорошем французском языке обосновал еще более интересную идею – теорию негритюда. Оказывается, «негр думает ногами» – во время танца. Пляшет под там-там и думает.

Естественно, мысли негра, созревшие в ногах, непостижимы и таинственны, неподвластны порой даже самому негру, а тем более недоступны всем иностранцам. Вот так…

В общем, по здравому размышлению, обильное существование народов, которые тоже считают себя совершенно загадочными, а свой исторический путь непостижимым, как-то ставит под сомнение эту нашу возлюбленную «русскую исключительность». Действительно, если претендентов на загадочность, считай, столько же, сколько народов, тогда исключительность – в чем? И загадочность – в чем, если все народы земли как один таинственные и загадочные?
Кстати, и объяснить свою загадочность толком тоже никто не может, так что русские – не исключение.

Попытка конкретизировать

Говоря о невероятной загадочности России, чаще всего называют несколько ее самых «особых» особенностей. Якобы, только в России это есть, а нигде больше в мире этого нет. Что же у нас такого потрясающего отыскалось?

Итак, во-первых, это общинность и соборность. Ну, что такое «общинность» еще более менее нормальный человек понять без толкового словаря Даля может, а вот «соборность»… Честно говоря, перерыв кучу источников и даже написав на эту тему специальную главку, я, каюсь, сам толком и не понял, что же это такое. Поэтому признаюсь привередливому читателю: уверенный стиль изложения в главе о «соборности» – лишь попытка скрыть собственное вялое разумение этого вопроса. Что поделаешь… МГИМО finished? – Ask!

Во-вторых, русская духовность. Сей термин для среднего умишка, конечно, непостижим. Чаще всего под ним имеется в виду способность русского человека предпочитать нечто идеальное материальному, отказываться от материальных ценностей в пользу духовных.

Еще загадочный русский путь предусматривает «особое» милосердие. У нас якобы милосердие было всегда сильнее законов, и русский человек больше полагался на милость вышестоящих, чем на законы.

Говорят непременно об особой роли государства в России и об особом отношении россиян к государству. Якобы, такого нигде и никогда не было. Только наше, русское доброе государство (напомню, слово «государство» происходит от «Государь») было истым отцом родным для россиянина, а тот с сыновней почтительностью доверял государству свое имущество и свою жизнь.

Попробуем разобраться с каждым из этих случаев.

Общинность и соборность
Мы пойдем другим путем.
Володя Ульянов после казни брата

Община в той или иной форме есть абсолютно у всех народов. Абсолютно у всех, у всех в принципе. Индивидуальное сознание автономной личности, персонализм – исторически очень позднее явление. Античная культура почти обожествляла собственно самого человека, поклонялась выдающейся личности, приравнивала к божествам людей-героев. На площадях греческих городов устанавливали статуи – портретные изображения победителей в Олимпийских играх – олимпиоников. В домах римлян ставили бюсты предков обоего пола: для памятования и поклонения.
Но и античный человек долгое время ощущал себя не «индивидом», но, в первую очередь, членом своей общины-полиса. А после развала полисов в громадных империях – членом городского муниципалитета, римским или италийским гражданином, членом прихода – церковной общины.

Чем люди образованнее и умнее, тем важнее для них своя индивидуальность. Но чем в большей степени они порвали с общиной и корпорацией, чем сильнее стали «сами по себе», тем сильнее в них желание принадлежности чему-то, включенности во что-то.

Крестьянская или соседская община в городе рано или поздно должна развалиться, но корпорация – вечна. В Риме общины уже не было. В Германии и Польше общины исчезают к XIV веку. В России они начали исчезать к концу XIX века, в начале ХХ Столыпин почти добил их. На какое-то время они возродились под псевдонимом «колхоз» и потом окончательно увяли. Во многих странах Востока, Южной Америки и Африки они есть до сих пор – во всей красе.

А корпорации в виде профессиональных объединений, клубов, коммун по месту жительства, семей, объединений по самым различным интересам существуют и по сей день во всех странах и на всех континентах.

Корпорация мягче, принадлежность к ней добровольная или полудобровольная. Но и членство в корпорации дает почувствовать плечо, свою общность с кем-то, получить поддержку и помощь, испытать чувство собственной значимости, помогая другому.

В общем, корпоративный стиль жизни – нормальная и обычнейшая часть жизни всей нашей цивилизации, в том числе и самых цивилизованных народов.
Японские корпорации на первый взгляд, вроде бы, совершенно обычные буржуазные, капиталистические фирмы. Но есть, как говорится, нюансы. Во-первых, в них зарплата обычно выплачивается со строгим учетом не только квалификации, но и стажа.

При этом «плата за лояльность» фирме нередко больше, чем любые доплаты за «особые умения». У каждой крупной фирмы есть свой гимн, с его исполнения нередко начинается рабочий день. У многих корпораций есть форма, ношение которой обязательно. Более того, есть звания (!), как в армии, или, точнее, «ранги», как в дипломатическом корпусе, присваиваемые за «выслугу лет» и «безупречную службу».

Это означает, что вы можете быть ниже по должности, чем ваш непосредственный начальник, и полностью ему подчинены по функционалу в течение рабочего дня, но ваше корпоративное «звание» может быть выше, а потому в коллективе, тем более на совместном отдыхе вне стен офиса-завода, вам будет оказываться больший почет, чем «молодому выдвиженцу».

При этом у крупной корпорации, как правило, есть своя система здравоохранения, свои детские садики и даже начальные школы, свои распределители и дома отдыха… Жизнь в системе отношений корпорации пронизывает всю жизнь японца, и это никому не кажется признаком варварства.

В Южной Корее крупные корпорации вообще создавались при поддержке государства, и степень включенности человека в жизнь корпорации еще выше японской.

Хоть убейте, я не могу себе представить не только сельскую общину царского времени, но даже сталинский колхоз, в котором рабочий день начинается с исполнения гимна колхоза, а ходить на работу полагалось бы в форме.
Нет, в сравнении с корпорацией японцев и корейцев наша общинность и соборность просто отдыхают! У нас все же было более гибкое сочетание общинного и частного интересов.

Есть индивидуализм, а есть коллективизм, они присутствуют в жизни каждого народа, общественного слоя и отдельного человека.

Корпорации возникли еще в позднюю античность, в том числе и церковные общины. «Миром Господу помолимся!» – возглашает священник. Миром – то есть объединением, корпорацией верующих. С тех пор число и разнообразие корпораций только росло. «Соборность» (одно из более-менее вразумительных толкований этого термина) – есть русское название объединений вне рамок общины, церковная корпоративность. Слово «собор» в русском языке и означает церковь, в которой могут собраться жители целого города. Впрочем, соборы были не на одной Руси. С той же целью – собрать во время службы население в одном месте возведены все без исключения европейские соборы: от Собора Святого Петра в Риме и Нотр-дам-де-Пари до последней сельской церквушки в Ирландии.
Честно говоря, даже как-то странно себя чувствуешь, когда пишешь о таких элементарных вещах.

Так чем же специфична русская «духовность» и «соборность»?

Ведь даже нельзя сказать, что у нас было больше общин, чем во всем мире, или что они у нас какие-то особенные, или что они у нас задержались дольше, чем в остальном мире. Общины как общины, не лучше и не хуже любых других.
Причем в России много поговорок на тему пресловутого коллективизма и общинности прямо противоположного значения. С одной стороны вроде: «Один в поле не воин», но с другой хлестко: «Где обчина – там всему кончина». Видимо, в народе всегда существовало двойственное отношение к общинности, и это проявилось в фольклоре.

Может быть, коллективизм в сознании россиянина сильнее, чем у европейца? И это не очевидно. В историческом прошлом, похоже, общинно-корпоративный строй в России был крепче европейского. Можно считать это признаком отсталости или следствием географических особенностей страны, где трудно вести сельское хозяйство без поддержки клана «своих».

Но, во всяком случае, ничего исключительного по части того самого коллективизма, в том числе соборности, на Руси отродясь не было. Сегодня положение дел еще более интересно, потому что в современной России, насколько можно судить, вообще общество… более индивидуалистическое, чем в Европе.
И не удивительно. При социализме по части коллективизма получился явный «перебор». Как только стало можно, народное сознание резко качнулось в противоположную сторону. Даже там, где принадлежать к корпорации выгодно, многие россияне предпочитают сохранять «автономию» от остального человечества и на любые объединения с другими людьми не идут.

Сейчас в России, по крайней мере в больших городах, люди толком не знают соседей по своей лестничной площадке. А уж по подъезду – точно не знают. На Западе принято здороваться, хотя бы вежливо кивать соседям по дому, по району, приподнимать шляпу, улыбаться и так далее. У нас же соседи живут годами рядом, но часто ведут себя как совершенно посторонние люди. А уж интересоваться личной жизнью своих соседей и даже их жизнью общественной и профессиональной у нас просто считается почти неприличным. Каким-то несерьезным занятием для бабок на лавочке у подъезда.

Полагаете, это признак большого коллективизма? Современный городской россиянин скорее упоенно предается частной жизни. Он в чужую частную жизнь не полезет и очень озабочен, чтобы в его не совались.

А в Европе этим индивидуализмом настолько объелись, что люди охотно объединяются и в любые клубы по интересам, и по месту жительства, и (что уже серьезнее) в разного рода секты и «ложи».

Удивляться ли этому? Да ничего странного! Если я сам по себе. Если разорваны мои связи с другими людьми… Тогда кто я и что? Откуда взялся? Куда иду? Одному в этом мире так неуютно, что хочется обрести хоть какие-то корни и хоть какую-то принадлежность.

Кризис самоидентификации в Европе достигает просто устрашающих масштабов. Люди кидаются в любые общности, лишь бы чему-то принадлежать: объединения по месту жительства, церкви, фан-клубы, общества анонимных алкоголиков, любителей домашних собачек – это все одного поля ягоды. Последствия «избытка индивидуализма», проявление «одиночества жителя мегаполиса». Продолжим этот ряд: флэш-мобы на улицах, ЖЖ – живые журналы в интернете, там же все новомодные виртуальные социальные сети – разве это не свидетельство древней и банальнейшей истины: человек – животное социальное? Только в социуме, в коллективе, в общине он может самовыразиться и обрести комфортное душевное равновесие. Когда американцу и европейцу «не с кем поговорить», это трагедия, каким бы «индивидуалистом» мы с вами его не считали. Тогда он и пытается «приткнуться» к какой-нибудь общинке, где его будут слушать и пытаться понимать близкие в чем-то люди. Или он идет на прием к психоаналитику, который будет слушать и понимать его индивидуально и профессионально, за 150–200 у. е. в час.

Вот так. Проанализируйте это.

Так что соборность сознания современного жителя и Запада, и индустриального Востока будет повыше российской. Мы же сегодня – страшные индивидуалисты, как англичане времен Киплинга или американцы времен Дикого Запада.

Духовность
Я люблю тебя, Россия,
Дорогая наша Русь,
Нерастраченная сила,
Неразгаданная грусть.
Ты размахом необъятна,
Нет ни в чём тебе конца.
Ты веками непонятна
Чужеземным мудрецам.
Михаил Ножкин

Продолжение следует.