Оборотень… Какой жутью веет от этого слова! Многое забылось людьми, но мрачные легенды об оборотнях дошли до наших дней. Почему? «Суеверия живучи»,— утверждают одни. «Образ оборотня так долго не покидает человечество из-за того, что люди издревле боятся друг друга, следуя поговорке «Человек человеку волк»,- уверены другие. Речь идет о редчайшей врожденной болезни – есть и такая теория.
В северных районах Франции, а именно на эти безлюдные места, отличающиеся суровой природой, приходится большинство легенд, до сих пор рассказывают…
Однажды в замок господина Санроша пришел его приятель мсье Фероль и пригласил хозяина на охоту. Но тот уклонился от приглашения. Ему предстояла деловая встреча. Мсье Фероль отправился выслеживать оленя один. Однако, быстро закончив все дела, господин Санрош заскучал. Пройдя в комнаты своей прелестной жены, он узнал, что ее нет дома. И тогда решил, чтобы не коротать время в одиночестве, пойти навстречу своему другу, который уже, видимо, возвращается с добычей.
Вскоре на холме он увидел своего приятеля, быстро двигающегося по направлению к нему. Фероль почти бежал, И когда приятели встретились, Санрош поразился: плащ охотника был разорван и забрызган кровью, а вид был совершенно убитый. Прошло некоторое время, прежде чем тот, едва переведя дыхание, рассказал, что с ним приключилось.
Выслеживая добычу, Фероль не заметил, как забрел в чащу леса. Сквозь просвет между деревьями он увидел поляну, а на ней оленей. Скинув с плеча мушкет, охотник приготовился выстрелить в одного из них, но страшное рычание, раздавшееся рядом, на миг буквально пригвоздило его к месту. К счастью, это был всего лишь миг – от мгновенной смерти Фероля спасла его реакция опытного охотника.
Когда в бешеном рывке на него прыгнул громадный волк, он ударом приклада отшвырнул зверя. Это и помогло выиграть Феролю мгнове¬ние. Он намотал плащ на левую руку, а когда волк повторил свою попытку вцепиться охотнику в горло, тот ловко засунул ее в пасть зверя, стремясь правой с зажатым в ней кинжалом нанести удар.
В смертельной схватке они покатились по земле. Фероль рядом с собой уже видел налитые кровью и бешенством глаза. Изловчившись, он резанул по лапе, поднятой над его лицом. Взвыв, зверь бросил лежащего Фероля и скрылся в зарослях…
Разумеется, ни о какой дальнейшей охоте не могло быть и речи. Фероль заспешил домой, тем более что холмы уже порозовели от заходящего солнца.
«Не правда ли, невероятно? Но у меня есть доказательства. Я прихватил с собой лапу волка. Видит Бог, даже в страшном сне мне не могло бы присниться столь громадное и свирепое чудовище!»- с этими словами Фероль расстегнул свою сумку, и лицо его сделалось белым как мел.
Санрош тоже заглянул в сумку. То, что он увидел, поразило его как громом. На дне вместо лохматой лапы лежала изящная кисть руки. Она была унизана кольцами. Одно из них мсье Санрош узнал сразу: оно было украшено большим голубым топазом. Это кольцо принадлежало его жене…
Санрош не помнил, под каким предлогом взял у еле пришедшего в себя Фероля его страшный трофей и, завернув в платок, принес домой. Спросил, не вернулась ли жена. Ему ответили, что, да, вернулась, но нездорова и просила ее не беспокоить. Она лежала на кровати в полубессознательном состоянии, и бурое пятно расплывалось по одеялу. Резким движением Санрош откинул одеяло и увидел окровавленный обрубок. Вызванный доктор сумел остановить кровь и тем продлить жизнь прекрасной хозяйке замка. Но продлить ненадолго…
Эта история с небольшими изменениями повторялась во многих средневековых бумагах, а потом перекочевывала из века в век. Но она лишь маленькая часть тех легендарных сведении, что накопило человечество об оборотнях. В России же бытовала легенда, во многом схожая с приключениями бедного охотника Фероля. Она рассказывала о любви молодого боярина к дочери мельника…
Невеселое было это место – у старой, скрипучей мельницы возле лесной заводи. И конный, и пеший обходил ее за версту. Но красота дочери мельника, что однажды поразила молодого боярина, заставила его махнуть рукой на слухи, и он, что ни вечер, наведывался к своей любезной.
Напрасно девушка, перехватив хмурый взгляд своего отца, шепотом уговаривала сердечного друга забыть сюда дорогу. «Чем не жених я?» – удивлялся юноша и все допытывался у дочери мельника, отчего так не по нраву пришелся он ее отцу, отчего она вся дрожит и немеет, когда тот вскидывает на нее острые, совсем не старческие глаза. И положили они встречаться у старого дуба…
Однажды, распрощавшись с молодой красавицей, юноша, вскочив на коня, отправился, было, домой. Мог ли он подумать, что смерть уже притаилась в сумерках погасшего дня и ждет его за огромным валуном, подернутым мхом? Еще миг, и громадная серая тень метнулась из-за камня. Волк! Сверкнули яростью глаза, и разомкнулись клыки, торопясь впиться в жертву. Если бы не конь, поднявшийся на дыбы и подставивший свою грудь вояку, быть бы беде. Но в этот миг боярин выхватил саблю и ударил зверя по лапе, запутавшейся в гриве коня. Дико взвыл волк и, рванувшись, исчез в кустах,
Едва отдышавшись и успокоив коня, боярин решил вернуться и проверить, благополучно ли девушка добралась домой: шутка ли, какой волчина рядом рыщет. Прискакав к избушке мельника, он увидел, что дверь приоткрыта. Вошел и глазам своим не поверил: от порога кровью накапано, на лавке, откинувшись и тяжело дыша, сидит мельник, а его дочь белой тряпицей перевязывает ему рану на руке. Обернулась, увидела боярина и повалилась без чувств…
Как видим, жуткое свойство превращаться в зверя молва равно приписывает мужчине и женщине, человеку богатому и простолюдину. Оборотнем, как считалось, можно было стать добровольно и поневоле, под влиянием колдовских чар. Второго благопристойные обыватели чрезвычайно опасались. Сосед или случайный встречный на проселочной дороге, путник, стучащий в окно с просьбой о ночлеге, и даже ближайший родственник могли не только лишить жизни, но и, что для многих было еще ужаснее, напустить порчу, заразить страшным свойством обращаться в зверя.
Оттого беспокойный взгляд искал среди чужих, а, при каких-то смущающих душу обстоятельствах, и среди знакомых, лицо того, кто выдавал в себе волка. Каждый очень худой и бледный человек с глубоко запавшими светящимися темными глазами вызывал подозрение. Считалось, что ноги оборотня покрыты струпьями или шелудивы, ладони у него в шерсти, указательные пальцы длиннее средних. Шепотом передавали страшную подробность: при нарождающемся месяце на бедре оборотня выступает тайный знак. Говорили, что оборотень носит с собой лохматый волчий хвост. Мог он выдать себя и неутолимой жаждой.
А если эти внешние признаки отсутствовали? Все равно в русских, скажем, деревнях люди знали, кто есть кто. Если и сомневались, то был способ «вычислить» оборотня. Собираются, к примеру, в избе гости, а среди них предполагаемый оборотень. Хозяева уже настороже: веник вверх прутьями поставят, а в притолоку иглу воткнут. Все после застолья спокойно разойдутся по домам, а оборотень перед дверью замечется, но порога переступить не смеет.
Или вот: вчера ни с того ни с сего за кем-то погналась свинья, а ее палкой по спине, а потом видят, как соседская бабка еле на крыльцо вышла, охает, за поясницу держится. И по селу уже при виде ее молва пошла… Как тут быть? На Руси крестьянин в такой случае прибегал к помощи святой воды. Она не только уберегала его от влияния темной силы, но если ею покропить одежду перерядившегося в шкуру, то он, как считалось, навсегда оставался зверем.
Верили, что волк отнюдь не единственное животное, в которого может превратиться человек. Он мог принять образ другого хищника. Но все-таки традиционно в Индии оборотень предпочитал шкуру тигра, в Африке – леопарда и гиены, в Южной Америке – ягуара. В Центральной и Восточной Европе, помимо волка, человек, наделенный этой сатанинской способностью, принимал кошачье обличье. В старину кошка, попавшая под подозрение, немедленно отправлялась в костер, дабы, живущая в непосредственной близости от человека, не могла нанести ему особый вред.
В Сербии, желая обезопасить дом от оборотней, натирали его по щелям чесноком. Во многих местностях считалось, что эту нечисть ни нож, ни дубина, ни обычная дробь не берет. И выходить на поединок с ней надо, загнав в ствол пулю из чистого серебра.
На добровольное оборотничество шли, как считалось, люди, погубившие свою душу и возжелавшие безнаказанного террора над, когда-то, себе подобными. Поначалу «добровольцы», согласно легендам, встречались где-нибудь в лесной глухомани, болотных топях, гиблых, обходимых путниками местах, устраивали дикие оргии, оставляя клочки волос, кожи, капельки крови. В благодарность за эти приношения человеческой плоти дьявол одаривал каждого мазью, составленной из частей жабы, змеи, ежа, лисицы и, конечно, вояка. В полнолуние и, как правило, в феврале – излюбленном месяце оборотней – кандидаты пополняли армию монстров, принимаясь за кровавый промысел,
Показания жителя Франции Гарнье (они были записаны в 1574 году) и сейчас леденят кровь в жилах, очень напоминая то, что писала наша пресса о современных маньяках. Гарнье, сознавшийся под пытками в содеянных преступлениях, по мнению современников, был человеком, вступившим в сделку с дьяволом.
Встретив однажды того в лесу, он в обмен на свою душу подучил снадобье, которое могло превращать его в волка.
Старинные гравюры изображают Гарнье на четвереньках и с украденным ребенком в зубах. На счету человека-волка по утверждению следствия были кошмарные преступления: он людоедствовал, насиловал женщин, отгрызал у трупов убитых им мужчин гениталии, убивал детей.
Считалось, что женщина, забеременевшая от оборотня, обречена родить дитя-зверя (что говорить о женщине-оборотне!). Полагали также, что можно заразиться при контакте с оборотнем: достаточно пореза на коже, куда попала его слюна.
В Западной Африке колдуны устанавливали прямую связь с животным миром: брали кровь из уха зверя, из вены собственной руки и как бы «менялись» ею. В Нормандии и Британии думали, что ношения волчьей шкуры достаточно, чтобы через некоторое время полностью уподобиться ему. В Скандинавии наикратчайшим путем в оборотни считали прегрешения перед церковью в отлучение от нее.
Можно содрогнуться от страниц древних трактатов, подробно описывающих сцену превращения человека в зверя. Сначала кандидата в волки начинал бить легкий озноб, переходящий в лихорадку. Болела голова, мучила сильнейшая жажда. (Вспомним признаки, по которым «вычисляли» оборотня.) Конечности начинало «ломать». Они распухали. Нога уже не переносили обуви. Пальцы на них, так же как и на руках, искривлялись, приобретали необыкновенную цепкость.
Эти внешние метаморфозы влекли за собой и изменения внутренние. Тот, кто прощался с человеческим обличьем, уже не выносил замкнутого пространства дома. Его неудержимо влекло наружу. Он отказывался воспринимать еще вчера знакомые предметы. Уже не человек, но еще не зверь, это странное существо испытывало как бы помутнение рассудка; язык не повиновался, звуки, вылетающие из гортани, были чем-то средним между бормотанием пьяного и рычанием.
Выбравшись из жилища, обреченный сбрасывал, наконец, одежду. Теперь она была ему не нужна – голова, лицо, тело покрывались сначала мягкой, но быстро приобретающей жесткость и специфический звериный запах шерстью. Подошвы ног уже не ощущали уколов острых камней и колючек.
Человек-зверь, опустившись на четвереньки, ног передвигаться на них так же легко, как некогда по половицам родного дона, который теперь становился ненужным и даже враждебным. Лесные тропинки, залитые лунным светом долины – теперь тот, кто некогда опасался этого безлюдья, становился их полновластным хозяином. И несся в ночное небо торжествующий дикий вой…
Примерно так рисуют процесс превращения человека в зверя знатоки этой загадочной темы, люди, которых не отпугивают слова «невероятно», «невозможно». Они добросовестно стараются обнаружить ту невидимую, почти неуловимую грань, где реальность превращается в вымысел, и наоборот.
Писателям, конечно, легче. Их больше волнует вопрос занимательности. Нельзя сказать, что в литературе об оборотнях были созданы шедевры, хотя в эту «дыру Великого Неизвестного» заглядывали такие мастера, как Жан-Жак Руссо, Вальтер Скотт, Джонатан Свифт и Александр Дюна. Но зато, какую приманку для зрителей обрело кино!
Старт был взят в 1913 году, и до сих пор оборотень не сошел с кинематографической дистанция. Именно страшный миг перерождения человеческого лица принёс в 1981 году авторам фильма «Американский оборотень в Лондоне» самую престижную награду – «Оскара».
Но истинно звериный миг рождения – и это явствует буквально из каждой легенды – мог состояться только тогда, когда оборотень утолял жажду человеческой кровью. Эта жажда подавляла все остальные чувства. Да и оставались ли они? Бывший человек ощущал себя только зверем. И горе тому, кто при голубом свете луны или солнечным днем встречался с волком-оборотнем. Если волк обыкновенный мог довольствоваться любой добычей, оборотню нужен был только человек. Прокусив шейные артерии, растерзав тело, он обретал покой. На сколько? На день? На неделю?..
Считалось, что здесь возможно несколько вариантов. Оборотнем можно было стать безвозвратно. В легендах Франции срок оборотничества определялся семью-десятью годами. Греческие мифы говорили о том, что волками становились люди, поселившиеся на особом острове среди глухих болот и принимавшие пищу из волчьих и человеческих внутренностей. Они, правда, могли вернуться к прежней жизни, перебравшись обратно через болота.
Но есть и совершенно другое утверждение, согласно которому превращение человека в зверя не связано ни с какими сверхъестественными силами, а есть, по сути, редчайшее заболевание, имеющее свое название – ликантропия. Ликантропия, которая в Древней Греции именовалась «волчьим бешенством»,- род безумия, когда человек воображает себя волком и становится способным на любое зверство. Тут уместно сомнение. Вообразить можно что угодно: к примеру, считать себя Наполеоном иди вороном. Но физическое превращение? Шерсть? Клыки? Вой?
Сомнение в существовании подобной болезни высказывали еще древние. В современной медицинской энциклопедии термин «лнкантропия» напрочь отсутствует. И все же, все же… Древнеримский поэт Марцелл Сидет писал о ликантропии, как о напасти, симптомы которой: страшная свирепость и гигантский аппетит. Те, кто имел несчастье заболеть ликантропией, как это представлялось сторонникам «ликантропной» версии, удаляются от людей, на пустыри, заброшенные кладбища и выжидают там свою жертву.
Однако среди ликантропов были в такие, кто отнюдь не жаждал крови. С ужасом ожидая приступа, больной принимал все меры, чтобы не брать на душу грех, запирался в комнате, выбрасывал ключи наружу и привязывал себя к кровати. Исследователи этой темы утверждали, что порой применялись специальные засовы, с которыми мог сладить человек, и непосильные для зверя. Не только естественное нравственное чувство заставляло больных ликантропией в одиночку бороться со страшным приступом. Несомненно и другое: ими владел дикий страх.
Вопрос о том, какая часть человеческой памяти сохраняется в памяти оборотня при трансформации, не имеет однозначного ответа. Хотя по своей сущности оборотень является волком, находясь в волчьей форме, он, тем не менее, сохраняет человеческие способности и знания, которые помогают ему убивать. Возможно, что в памяти оборотня после трансформации остались смутные воспоминания вызывающие некую эмоциональную оценку, которая, воспринимаясь сознанием волка, приводит к проявлению агрессии по отношению к таким людям.
Образ ликантропа-оборотня появился в сказаниях и верованиях задолго до многих других существ, но даже, несмотря на то, что недавнее открытие генетического «синдрома ликантропии» разрушает мистическое очарование древних легенд, человеку до сих пор хочется верить в существование таинственных и могучих людей-волков, преследующих свою добычу при свете полной луны.
